| Salomon пишет: |
| гонение на СССР . |
Был у нас сэсэр на деревне, как такого позабудешь. Борька-то-дурачок опреж предсадателем был, его нам с району прислали вместе с говорителем.
Как приехал - сразу велел всех курей сдать в один котел тырцыанальный, кажному шоб по ровнай половинке. Озоботливай. Перебили курей, с жалезнай дороги чан с паровозу скрутили, кипятка закипятили, а скока на таку бадью соли класть - никто не знат. Борька сам глаз пришшурил «соли не жалей - так есть веселей», сыпанул от души - заварились шшы. Токма всю бадью-то в овраг слить пришлося: эдак солоно, што в овраге потом пять годков ничего не велося.
Эдак вот и не стало в деревне нашай курей, а в стонице паровозу.
Мурселезу ашо велел до зубьев знать. Вы, грит, теперяча, бабы вольныя, свободныя, могете мурселезу запевать как ваша душа запросит, в любой день и час до отбою. И батогой вас боле никто не тронет, батога - пережиток имперализму. Ежели однакося кто мурселезу до зубьев знать не станет - тому расстрел, потому как енто саботаж и контрреволюция.
Мы, бабы-то, кажно слово заучили, а Михалыч с перепою намухоморил: икат да гогочит, мурселезу знать не хочит, ашо на столб влез, да говоритель нарушил. Предсадатель с нагану-то его и стрельнул. Человек бо серьезнай, основательнай: слово дал - держи, обешшал - сполняй. Срасходовал Михалыча, полез говоитель налаживат, а тем днем гроза была, молнии ажно так и блешшут! Бабы яму «Борис Капитоныч, отоварит!», он ничаго, баб-то кто слушат. Тут его и шибануло. Скачит теперяча по деревне на палке, мурселезу орот, то заголится, то амбар подпалит. Жалеем его, кормим чем Бог послал, барина дожидаимся… уж скорей бы…
